Глава 8. Тень в зеркале

Ночь стояла глухая, тяжёлая.
Дом будто заснул, но сон этот был тревожный, судорожный — словно стены сами помнили всё, что когда-то здесь случилось.
Лея лежала в постели, глаза открыты, дыхание сбивчивое. В голове крутились бабушкины слова:

«Дом не отпускает тех, кто умер в нём».

Она не знала, что это значит, но чувствовала, что правда уже рядом, где-то под кожей.

Около полуночи Лея услышала тихий шорох.
Сначала показалось — крыса.
Потом — шаг.
Медленный, осторожный.
Он шёл прямо по коридору, за дверью.

Девочка села на кровати, сердце стучало.
Шаги остановились.
Тишина.
И вдруг зеркало на стене тихо звякнуло, как будто кто-то коснулся его изнутри.

Лея подошла ближе.
В отражении она увидела себя — но с одной разницей.
Та, в зеркале, стояла не в пижаме, а в белом платье. На его ткани — тёмные пятна.
Руки — голые, тонкие.
А в одной из них блеснул нож.

— Кто ты?.. — прошептала Лея.

Отражение наклонило голову набок, и её губы дрогнули.

— Я — ты. Только та, кого ты забыла.

— Это неправда!

— Правда. Ты думаешь, тебя просто отправили к бабушке? Нет. Тебя вернули домой. Дом помнит кровь. Дом помнит, кто его защищал.

Лея отступила, но комната будто сжалась. Воздух стал густым, зеркала — живыми.
Из каждого отражения на неё смотрела она сама, но в разных позах: где-то улыбалась, где-то плакала, где-то держала нож, а где-то — просто стояла, с пустыми глазами.

— Хочешь знать, как всё было? — спросил голос изнутри. — Тогда вспомни.

Мир начал искажаться.
Пол под ногами дрогнул, и Лея вдруг оказалась в другой комнате — тёмной, старой. На стенах — свечи, на полу — следы. Маленькие, босые.
В центре стояла девочка в белом платье.
Та самая.

Она обернулась. Её глаза были такими же голубыми, как у Леи.

— Ты пришла.

— Кто ты?!

— Та, кто осталась здесь, когда ты убежала. Помнишь? Ночь. Крик. Дверь. Ты бежала, а я — нет.

Лея почувствовала боль в груди.
Перед глазами мелькнуло: луна, крики, руки, кровь на стене… и зеркало, закрывающее всё.

— Я умерла в этом доме, — сказала отражение. — Но теперь ты вернулась. И дом хочет, чтобы мы стали одним.

Девочка шагнула ближе.
Лея попятилась, но воздух стал вязким, словно стекло.

— Не бойся. Это не больно. Просто дай мне руку.

Лея почувствовала, как внутри всё сжимается — страх, холод, и странное чувство, будто это действительно она сама.
Рука дрожала. Она подняла её.

Но в тот момент раздался удар — глухой, тяжёлый.
Словно кто-то выломал дверь.

Зеркало дрогнуло, и всё исчезло.

Лея очнулась на полу в своей комнате. Воздух густой, пах гарью.
Из зеркала текла тонкая струйка крови — прямо по стеклу.
А у двери стояла бабушка. В руке у неё была свеча, а глаза — пустые, как у тени.

— Поздно, — прошептала она. — Дом уже выбрал.

— Что? — выдохнула Лея.

— Когда ты родилась, он забрал твою сестру. Он хотел тебя, но тогда мы успели. Сейчас — нет. Теперь он берёт обеих.

Бабушка подошла ближе, села на край кровати.
— Прости меня, девочка. Я не смогла остановить это тогда, не смогу и теперь.

Внезапно зеркало за её спиной засветилось ярче.
Изнутри вырвалась рука — бледная, как лед. Она схватила бабушку за плечо и потянула внутрь.
Лея закричала, но в тот момент зеркало рассыпалось тысячей осколков.

Бабушка исчезла.

Дом стих.
Лея стояла одна.
По полу медленно ползли осколки зеркала, будто живые. Каждый из них отражал её — но не одинаковую.
В одном она улыбалась.
В другом плакала.
В третьем держала нож.

— Мы теперь вместе, — прошептали сотни голосов. — Всегда.

Лея подняла взгляд.
На стене вместо зеркала теперь было окно — но не наружу, а вовнутрь.
Там — другая комната. И в ней — она сама, в белом платье, по колено в крови.
Она подняла нож и медленно улыбнулась.

— Твоя очередь, Лея.

Окно дрогнуло.
И прежде чем всё исчезло, Лея вдруг поняла, что не чувствует ни холода, ни боли.
Только странное спокойствие.
Как будто теперь она — внутри зеркала.