Введение

Я умышленно не стала переводить книгу на украинский язык по причине того, что это „заберет” всю чувствен- ность, оригинальность и силу истории. Мишины фразы будут звучать по-дру- гому, часть перевода была бы не до- словной – а я хотела максимально со- хранить все и перенести его, которого я знала, в эту книгу; хотела максимально сохранить образ Миши, передать его мышление, слова. В книге приведены фразы нашей реальной переписки, его собственные выражения и мысли… И я не хотела их никак менять – в них он и память о нем. Я уверена, что русский язык не оскорбил бы Мишу – он всегда говорил, что язык не важен, глупо быть „щирим українцем, розмовляти рідною мовою” и при этом, к примеру, воровать гуманитарку или быть безразличным, сидя дома на диване, дискуссировать о войне... По правде говоря, военным во- обще не важно, кто на каком языке раз- говаривает: русский, украинский, сур- жик, английский или любой другой, Не важна национальность. Вовсе не язык делает нас героями или патриотами, не он объединяет людей. Объединяет наша внутренняя сила, принципы, по- ступки, наша самоотдача и идеология, смелость, решительность, готовность пожертвовать...

Я вовсе не писатель и раньше не подумала бы, что когда-нибудь решусь написать книгу, что такая мысль вообще посетит меня. Сама даже идея мне казалась нереальной, а тем более описать свою личную историю и раскрыть самые глубокие чувства. 
Один человек перевернул мой мир, изменил мою жизнь, меня. Он был для меня всем, а теперь его нет... Остались лишь воспоми- нания, наша личная история, которую знали только мы и которой я хочу поделиться. Хочу, чтобы другие узнали, каким ты, Мишка, был особенным и единственным. Хочу, чтобы знали, насколько сильно возможно любить. Хочу, чтобы знали, какие герои отдают свои жизни за наше свободное будущее. Хочу, чтобы тебя, мой лю- бимый герой, помнили всегда.
Я не была какой-то особенной и, наверное, ничем не отлича- лась от всех остальных девушек, за исключением того, что меня очень волновала война, судьбы и рассказы людей-переселенцев, их до боли трогающие истории эвакуаций и потерь, их личные пере- живания. Волновали мои друзья, которые с первых дней были на передовой. Волновало, как проживает каждый день солдат ВСУ в окопах, на фронте, волновали смерти... Все это тревожило с самых первых дней войны и не перестает беспокоить сейчас. Волновало настолько, что я проживала внутри боль каждого.
По образованию я юрист, и после окончания университета всегда видела себя только в этой сфере, мне это было интересно. В принципе, до 24.02.2022 я и работала в юридической сфере. Мое последнее место работы – финансовая компания. С началом вой- ны наша компания на некоторое время приостановила работу, но потом возобновилась, и я также осталась в штате и работала па- раллельно с деятельностью в Благотворительном фонде.
Мне очень нравилась Кrav maga и Мuay Thai, я с удовольстви- ем занималась, у меня была своя группа. Я мечтала открыть свой 
6зал, где будут эти направления и все необходимое оборудование. Увлекалась оружием и тактической стрельбой, иногда ходила на ножевой бой к своим знакомым парням. Может, кому-то покажет- ся, что это не женские увлечения, но они были частью моей жизни, как привычка чистить зубы по утрам. И меня это вдохновляло и увлекало.
Но война полностью изменила мою жизнь. Все, что мне было интересно до войны, сейчас потеряло ценность. И это касается не только работы, а относится ко всему: увлечениям, планам, цен- ностям жизни, кругу общения, интересам, мечтам, отношению к определенным вещам… Я до войны, и я сейчас – это абсолютно разные люди! Меня „до” больше нет и никогда не будет. 
С первых дней войны стала волонтером. Я не была участницей какой-то определенной организации или фонда – это была моя самостоятельная деятельность и инициатива. Помогала друзьям, которые служили в ВСУ; находила чаты и группы, которые помо- гали переселенцам; связывалась с ними, собирала одежду и вещи переселенцам и детским домам; искала жилье; привозила продук- товые наборы и медикаменты; плели маскировочные сетки, мно- го чего делали, и работы всегда хватало. Я максимально пыталась быть полезной во всем. Не важно, что нужно было делать, просто хотела помогать людям. 
С апреля 2022-го я попала в гуманитарную сферу, в один из бла- готворительных фондов, что сотрудничал с UNHCR. Я никогда ра- нее не работала в этой области и для меня было все новое, но очень понравилось само направление. 
Наша команда регистрировала переселенцев на программу де- нежной выплаты от УВКБ ООН. Позже я перешла в мобильную бригаду этой же организации – мы выезжали в места компактного поселения и также регистрировали людей. В основном, работа- ли по Днепропетровской области, но выезжали и в Харьковскую. Мы очень много общались с переселенцами, они делились своими историями, утратами, переживаниями... Скажу, что мне было до-
7вольно тяжело, тяжело морально. Но нравилась сама работа, по- тому что я была полезна, я могла помогать другим, я была частью всеобщего блага. 
Мне стала неинтересна вся офисная работа, это все ушло ку- да-то на задний план. Мне много рассказывали историй, что при- ходилось переживать людям, убегая от обстрелов; как они теряли на глазах своих близких, как разрывало на части их родных; как они бросали все и убегали из домов, чтобы спасти свои жизни. Как они видели, что собаки таскали в пасти части тел; как месяцами жили в подвалах; как готовили на кострах еду в перерывах между бомбежками; как старики заливались слезами, сидя перед нами и рассказывая свои истории. Как старики выезжали из обстрелов, оставаясь в тапочках с одним пакетом документов, да и то не всем так везло. Много рассказывали историй про ранения близких, их гибель на глазах родных… Было столько боли,.. это не могло не тронуть и не повлиять на меня. 
Часто, приходя домой вечером, я сама плакала, плакала за всех этих людей, за их судьбы, за то, что им пришлось пережить. Их боль передавалась мне, словно я переживала их истории. Все гово- рили, что я сильно все воспринимаю и что так нельзя. Но я такая, я восприимчивая. И именно поэтому мне так тяжело принять и пережить смерть моего любимого, моего почти мужа, как я назва- ла его. Мне сложно с кем-то расставаться, а особенно потерять на- всегда того, с кем очень и очень многое было связано. Того, кого я полюбила, как никогда раньше; того, в ком я видела весь мир; того, с кем мы мечтали о семье и строили планы, с кем я прожила свои лучшие 6 месяцев... 
На тот момент у меня было 3 места работы: в благотворитель- ном фонде на выездах; юрист в финансовой компании; группа с тренировками krav maga, которую я вела. В перерывах занималась сбором и поиском авто, а также своей собственной волонтерской деятельностью. Каждый четверг мы со знакомыми парнями езди- ли на полигон и занимались тактикой (это было наше увлечение, 
8а парни – это знакомые с группы по ножевому бою, как мы друг друга называли „коллеги по спорту”). Так что свободного времени для отдыха особо не было, да поспать иногда не хватало времени.
Примерно в октябре 2022-го мне позвонил мой друг Любомир (позывной „ТРЕНЕР”, он тогда служил в 93-й бригаде „Холодный Яр” на Бахмутском направлении) и попросил помочь со сбором на авто для их бригады. Я согласилась. Никогда раньше не орга- низовывала сборы и понятия не имела, с чего даже начинать, но согласилась. Это был для меня своего рода вызов. Я подумала: „Люди собирают, значит, и я смогу, тем более для друга, тем более на Бахмут. Расшибусь, но закрою сбор!” Рассчитывали на сумму до 200 тыс. грн, но потом поняли, что не вложимся, и пришлось искать пути.
Скажу, что было тяжело, да еще и когда первый раз ведешь та- кой сбор и к тебе особо нет доверия. Тогда многие вели сборы и было также много мошенников, что снижало уровень доверия лю- дей. Но я не сдавалась, писала всем: друзьям, знакомым, родствен- никам, вообще незнакомым людям, выставляла пост в Facebook; писала коллегам, волонтерам, блогерам, фондам; делала запросы. Писала всем почти каждый день, писала для кого и на что сбор и кидала ссылку на „банку”. Общалась с многими, кто ранее сам организовывал и закрывал подобные сборы. Я всегда была на те- лефоне, что часто злило всех на работе.
Исходя из запроса, для выполнения боевых задач машина должна была иметь определенные характеристики, на что стоило обращать внимание при выборе авто. Я не понимала в параметрах и характеристиках машин, и не хотелось купить такую, что рас- сыпалась бы на первом же выезде в поле, поэтому часто писала и звонила Любомиру, задавала миллион вопросов, кидала ссылки на разные авто. Мы даже обсуждали вариант – ехать на западную Украину или за границу, чтобы пригнать машину, так как в стране долго не могли найти подходящий вариант (за время войны много 
9авто разобрали на потребности ВСУ, в том числе и за границей) И в один из моих звонков Миша начал мелькать в камере (так и на- чалось наше с ним знакомство). Он служил вместе с Любомиром и часто был с ним рядом. 
В итоге, мы собрали нужную сумму и нашли машину в Днепре. С выбором авто и ее техобслуживанием до передачи мне очень по- могли мои знакомые – Женя и Сергей, за что им огромное спасибо. Я не справилась бы без них. Я передала машину парням в первых числах февраля 2023. Позже помогала ребятам еще с некоторыми их запросами, что тоже были довольно специфичны и в чем при- ходилось разбираться и изучать. 
За весь период вторжения, у меня никогда не было желания вы- ехать из страны. Я была против даже в самом начале войны, была против, когда мой дядя насильно меня заставлял выехать и даже отвез на вокзал на эвакуационный поезд. Я была против потому, то хотела быть нужной своей стране, я чувствовала себя полезной здесь. Не желала просто отсиживаться где-то за границей, не хо- тела быть в чужой стране, когда в моей идет война, когда наши парни погибают на передовой за то, чтобы мы могли ночевать в своих домах и прогуливаться по улицам. Они отдавали свои жиз- ни за всех нас, гражданских; за то, чтобы рашисты не пришли в каждый дом; чтобы не убивали детей; чтобы не пытали и не наси- ловали; чтобы мы не видели того, что видели глаза военных. Я не хотела путешествовать по миру в поисках лучшей страны и весе- лых приключений, не хотела бросать своих родных здесь. Я не же- лала ехать в неизвестность и жить в хостелах или спортзалах чу- жой страны, с которой нет ничего общего; где другой менталитет, ценности, традиции, правила, другие люди. Я хотела быть частью светлой стороны в борьбе против нечеловеческих существ рф, хо- тела быть полезной ВСУ, помогать вынужденным переселенцам. Это был мой выбор и мои ценности, мое желание. Мы не хотели войны, но нас не спрашивали. Пришли с агрессией в нашу страну, на нашу территорию, и мы вынуждены защищаться и сражаться 
10за себя, за наше будущее, за возможность существовать, как сво- бодная нация. Вынуждены не только военные, но и гражданские. И это надо многим понять. Каждый делает свой выбор: сражаться, сбежать, сдаться или отстраниться. Я не сужу тех, кто выехал, но я сделала свой выбор. 
С момента моего согласия на сбор, дальнейшего общения с парнями ВСУ и отношений с Мишей я все больше погружалась в военную сферу. Миша был военным (разведснайпером). С ним я связала свою жизнь, интересы, планы, мечты, все. Моя жизнь на- всегда изменилась, и сейчас, после его смерти, когда многие гово- рят: „Тебе нужно отойти от всего военного” – для меня это просто странно и нелепо звучит. 
Война и гражданская жизнь – абсолютно разные миры, кото- рые редко пересекаются. Гражданским сложно понять психоло- гию военных, сложно принять их желание вернуться на фронт, сложно понять их мышление и отношение к миру. Раньше мне также были непонятны некоторые моменты, но сейчас военная сфера мне намного ближе. Наоборот, сложно понять мышление гражданских... 
Мне все говорили, что я должна взять себя в руки, продолжать жить дальше, перестать страдать и думать о том, что было, долж- на, должна... Говорили, что понимают меня... Какие же это глупые слова!
Проблема в том, что мы не знаем, как вести себя с людьми при травмирующих событиях или травмах потерь. Желая помочь, на- седая на него советами, убеждениями, сравнениями с другими, разговорами, что не стоит делать или что стоит по мнению собе- седника. Все это вовсе не помогает, а наоборот угнетает, травмируя еще больше. Мне очень нравится позиция, которой придержива- ются психологи при работе с военными, что первую консультацию должны получать члены семьи и близкие люди, чтобы в первую очередь они понимали, как общаться, как принимать военного, понимали его страхи, почему его может злить или пугать плач 
11детей; понимали переживания, его изменения; понимали, что его психика уже другая, что нужно время на адаптацию к новой жиз- ни; что не стоит давить; понимали, что он до войны и сейчас – это разные люди. 
Так же, как мне кажется, должна проходить и работа при трав- мах потерь – психологическую помощь должен получать не только тот, кто переживает утрату, а в первую очередь члены семьи, кото- рые рядом, чтобы они знали и понимали, как правильно выразить поддержку. Потеря сама по себе – очень травмирующее событие, и есть огромная разница в потере любимого человека гражданского и военного. Разная по своей природе, характеру, истории ранений и гибели, наличия боевой психической травмы, пережитых вместе эмоций, пережитых им событий, привязанности, чувств и многого другого.
Каждый человек индивидуально проживает потерю, в том ритме, на сколько сейчас в нем есть ресурс и силы. Не стоит его торопить или говорить, что он не так это делает. Никто не смо- жет прожить нашу жизнь за нас, даже самые близкие люди. Да, они не хотят, чтобы мы страдали, но это нам нужно, вполне нор- мально и это неотъемлемая часть принятия утраты. Чувствовать вместо нас люди также не могут, человеку не дана способность проживать состояние другого человека. То, что случилось с кем- то, произошло не с ним. Мы не изменимся, пока не будем готовы к переменам. Мы будем готовы, когда внутри что-то переключит- ся, и мы поймем, что нужно делать иначе. Это и будет выходом из состояния горевания, моментом, когда травма потери перейдет в наш опыт.
Так, например, я не смогла бы прочувствовать то, что чувству- ют: мама, отец, брат, сестры Миши. Да, мы все потеряли, но боль  у каждого своя, и невозможно сказать другу: „Я тебя понимаю” – это ложь! У каждого своя история с Мишей, свои чувства, свой кусо- чек времени и связи, свои те „невидимые нити” привязанности. 
12Я понимаю, что окружающим со мной сейчас сложно, что они не знают, что мне сказать и как вести себя, а я не знаю, о чем гово- рить с ними. Мое восприятие и чувства другие, мое отношение ко всему другое, мои ценности кардинально изменились. 
Нас с Мишей слишком многое связывало, слишком многое происходило, слишком сильные были чувства. Мир войны и гражданский мир пересеклись, и это навсегда изменило меня. Миша стал моей частичкой, моей родной душой, моей маленькой Вселенной. А сейчас его нет, моя любимая Вселенная исчезла, и мой мир рухнул. 
Мне сложно при встрече кому-то рассказывать о нем или пересказывать нашу историю, сложно потому, что слишком боль- но, потому что не знаю, как вкратце рассказать все, что было у нас, как передать наши чувства. Меня сразу заливают слезы и перекры- вает дыхание, я словно заново переживаю всю нашу историю, все травмирующие события, словно снова возвращаю себя в водово- рот чувств любви, боли и потери. Сложно словами проговорить чувства, моменты, глубину привязанности, любовь – это можно только ощутить и такое можно испытать только раз, только с од- ним особенным человеком!
„ЛЮБОВЬ И ВОЙНА – ЭТО ДВЕ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ НЕ ПОД- ДАЮТСЯ ЛОГИКЕ И ОБЪЯСНЕНИЮ” – не вспомню, кто сказал эту фразу, но в ней столько смысла и многогранности. 
Война пришла в мою жизнь и до Миши, но особенно коснулась, когда мы были вместе. Я не могу вычеркнуть из жизни весь этот период и все, что происходило за это время. Я не могу сделать вид, что ничего не было, я не могу сказать: „Меня это не касается, во- йна не для меня”. Я не могу не думать о парнях, что на фронте, не могу смотреть, насколько безразлично относятся люди к войне. Я не могу сидеть в уютном комфортном офисе и делать вид, что работаю; не могу выполнять ранее привычные мне вещи, не могу 
13делать вид, что война где-то далеко. У меня нет желания работать для увеличения прибыли владельца организации, когда мои знако- мые воюют в полях ада войны. 
Я многое узнала из военного дела, вникла в тему психологии военных. Миша мне очень много всего рассказывал, в том числе из своего боевого опыта: специфику работы и организации под- разделений, особенности выживания, принцип работы оружия, особенности снайперских винтовок их характеристики, военную топографию и ориентирование, снайпинг, маскировку, работу с оружием, такмедицину… Объяснял, как проводятся зачистки зда- ний, помещений и окон, об особенностях формы и одежды раз- ведчика. Даже рассказывал про виды гранат и их принцип работы, как устанавливают растяжки; про тактику ведения боя; как произ- водится пристрелка оружия, как осуществляется передвижение в группах и парах, и еще много, много всего. И, конечно, рассказы- вал про смерти своих товарищей… Скажу, что мне это все было интересно. Я очень многое узнала о войне глазами военного, в том числе все то, что пришлось пережить и прочувствовать ему. То, о чем Миша не хотел говорить и что хотел скрыть от своих родных. Ту боль, что он старался отстранить от глаз близких людей.
Я не военный, и как для гражданского лица все это многим может показаться ненужным, но мне было интересно, и я хотела знать еще больше. Да, это узкопрофильные знания, чисто военные навыки, но сейчас мы живем в воюющей стране и не знаем, где завтра может оказаться враг, где можешь оказаться ты сам и как тебе выживать и сражаться. Получать знания и информацию от разведснайпера, прошедшего Бахмут и другие горячие точки, в нынешней ситуации я бы сказала полезно каждому.
Всем стоит понять, что с 24.02.2022 мы всегда будем жить в со- стоянии готовности к новой войне и новому нападению. И это не зависит он нашего желания. Просто нужно перестроиться на но- вую реальность и иметь минимальные знания медицины и воен- ного дела. Многие думают, что война их не касается и не коснется, 
14что все это происходит где-то вдали, на фронте. Но война на на- шей территории и касается каждого, в большей или меньшей сте- пени. Больше коснулась тех, чьи родные или друзья на фронте или погибли в боях; тех, кто был в оккупации, кто спасался из-под об- стрелов, проезжая машинами на бешеных скоростях минные поля и надеясь на чудо; тех, кто выносил на руках своих раненных или погибших родных из-под завалов; чьих детей незаконно вывезли. Также тех, чьи родные в плену или числятся „пропавший без ве- сти”; кто собирает и возит гуманитарку на передовую; кто сидел часами под реанимацией в ожидании новости о состоянии своего защитника; кто навещает своих родных на кладбище военных, где каждый день появляются новые могилы; кто общается с военны- ми и понимает реальную ситуацию в стране... Меньше почувство- вали те, кто тихо сидит в своих домах или беззаботно ходит по ресторанам, слушая новости и звуки взрывов, в надежде, что вой- на пройдет мимо них. Война будет касаться каждого всегда, пока существуют наши враждующие страны-соседи: российская феде- рация и беларусь. Поэтому, война рано или поздно постучится в дверь к каждому, независимо от местонахождения и отдалённости от линии фронта.
На тему этого мне понравились слова из трека одного из укра- инских исполнителей: „Якщо руки опустив – у нас тут снайпер встає, п’ять контузій, без ноги стоїть, не опускає. І щоб силу свою за ніч знову віднайти – йому необхідно вдчувати сильний тил. Одне діло знати, що іде війна, братан, інше діло – побувати 3 хвилини там. І для цього наша пісня, не для хіт-парадів. Не звикати треба, а тримати барикади. Передай це людям, нагадай собі, інакше ми загинем, так і не забравши наше. Нехай цілі будуть унітарні та зі мною солідарні всі військові у лікарні...”
Часто слышу фразу: „Война не для женщин”. Но хочу сказать, что война не для кого. Война не для мужчин и не для женщин, она не выбирает пол. Нет человека, которому бы она нравилась, и кто был бы за нее (за исключением профессиональных военных наемников 
15и правительства). У всех – желание выжить, обнять детей, увидеть своих родных и близких, быть в безопасности, любить, строить пла- ны… Просто у тех, кто на фронте, а особенно на передовой, хвати- ло смелости и духа пойти сражаться за страну и независимость, за каждого из нас, хватило силы воли отдать свои жизни; хватило сме- лости стоять под пулями и обстрелами; хватило мужества смотреть в глаза врагу; хватило стойкости не сбежать... Когда враг приходит на твою территорию убивать – нет другого выхода, война неизбеж- на. И это не потому, что парни и девушки ВСУ за войну, а потому, что они готовы стоять за своих близких, за каждого из нас; готовы умирать, чтобы сохранить жизни своих родных; готовы умирать за свободу нации; готовы отстаивать и выгрызать свою землю; готовы сражаться чтобы никто из гражданских не узнал, что такое „рус- ский мир”, что такое пытки и насилие. Они готовы стать ангелами ради того, чтобы мы могли спокойно спать в своих домах, сидеть вечерами в кафе и гулять по улицам мирных городов. 
ЕСЛИ МЫ ЧЕГО-ТО НЕ ВИДИМ, ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ЭТОГО НЕТ. ЕСЛИ МЫ НЕ ВИДИМ ВОЙНУ, ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО КТО-ТО ДРУГОЙ ВИДИТ ЕЕ ЗА НАС. И КТО-ТО ДРУГОЙ – ЭТО КАЖДЫЙ, КТО НА ФРОНТЕ, КТО В ОКОПАХ НА ПЕРЕДОВОЙ. 
 Никто не хочет, чтобы их сын, муж оказался на войне, многие стараются максимально отгородиться от темы войны и всего, что с ней связно. Но все хотят, чтобы война закончилась, как можно скорей, и говорят, что ВСУ плохо воюет. Поймите, не бывает так, чтобы все мирно сидели по домам, рассказывали, что они против войны, что война – не мое и меня не касается... а война вдруг сама собой закончилась нашей победой. ВСУ за каждый сантиметр нашей территории, за каждого гражданского платят своими жиз- нями и им неважно – это их родные или вовсе незнакомые люди, которых они никогда не видели. Они сражаются ЗА ВСЕХ НАС, без классификации по каким-либо критериям! Они отдают себя за независимое будущее всех тех, кто остался в тылу за их спина- ми; отдают себя за своих погибших побратимов. Общество должно 
16научиться благодарить, уважать, поддерживать военных и прини- мать их в гражданскую жизнь после войны, помогая пройти про- цесс восстановления, адаптации и реабилитации. 
Я готова спорить с каждым, кто затронет тему ВСУ, войны. Тему того, что донатами мы спонсируем войну, что ВСУ плохо работает, что военные много зарабатывают, что воевать должны остальные, но не я (это я не про себя, а когда кто-то мне отвечает в беседе), что наше правительство помогает в войне, что война только для военных, что глупо идти добровольцем... Наша страна до сих пор еще существует только благодаря стойкости и смелости ВСУ, а не благодаря нашему правительству и помощи Запада. 
Я понимаю и ощущаю цену нашей свободы, потому что война забрала самое дорогое – моего любимого. Знаю цену потому, что знаю, через что прошел Миша, что пережил и что переживала с ним я. Война отняла его будущее, мечты, желания, отняла наше будущее. У меня много знакомых и друзей в рядах ВСУ, они пошли туда по своему желанию, и каждый знает и понимает, ради чего. Для меня они герои нашего времени и будущих поколений, кото- рыми я восхищаюсь и о которых буду рассказывать всем. Для меня они – пример мужества, силы и героизма, те, кому я благодарна за каждый свободный день в своей стране. О таких, как они, как Миша, не расскажут по ТВ, не напишут красивые посты в лентах новостей, не придадут всенародной огласки их героизм, но этих воинов знаем мы, любим, помним и обязаны передать память о них следующим поколениям, рассказывая о них. Они будут жить, пока помним их мы, пока храним любовь и благодарность им. Я благодарна, что знаю таких людей и что они встретились в моей жизни! И их мотивация службы вовсе не материальный доход! Мне дико странно слышать осуждения и удивление в их адрес, странно слышать жалобы от людей, что тут, в мирном городе, все устали от войны... На такие случаи у меня заготовлена фраза: „Кто устал – приезжайте отдохнуть на «0 позиции» Бахмутского, Запо- рожского, Харьковского направлений. Будет с чем сравнить свое 
17самосожаление и нытье”. Задумайтесь, насколько сильно устали наши военные на фронтах передовой, что они проживают там каждый день... Так что жаловаться нам, гражданским, ну просто не на что, и прежде чем захотите сделать это – подумайте о военных на передовых, их травмах и ампутациях, что каждый день прожи- вают и видят они, чем жертвуют они.
На тему войны и гражданской жизни мне очень понравилось интервью девушки-военной („ГІЛКА” – оператор БпЛА, аэрораз- ведка). Хочу, чтобы ее слова услышало общество, – чем быстрей люди переосмыслят и поймут ситуацию в стране, тем быстрей мы приблизим победу. Несколько фраз из интервью, которые я хочу донести:
Ведуча: „Як ти ставишся до того, що жінка має оберігати сімейне гніздо, а чоловік бути захисником?”
ГІЛКА: „Це застарілі поняття, можливо, колись воно було дореч- не, але наразі – ні. І це добре. Світ змінюється, суспільство змі- нюється і не варто спиратись на те, що було колись. У кожного з нас є право вибору, ким ми хочемо бути, і це нормально, це не залежить від статі.”
Ведуча: „Ти маєш задоволення від того, що своїми діями очищуєш землю від ворога. Чи є в тебе виплеск гніву, що допомогає тобі в роботі?”
ГІЛКА: „Будь-який військовослужбовець, навіть штабний, бере участь у цій боротьбі так, як він може. Є такий гарний вислів: «Роби що можеш, тим що маєш, там, де ти є». Все, що ти робиш, усе, що вкладаєш, – воно наближає перемогу. І це дає задово- лення”.
Ведуча: „Що до Закону «Про відпустки військових», наскільки вза- галі є можливість відпочити на ротації або отримати відпуст- ку? Адже за тривалий час війни накопичується виснаження та втома”.
18ГІЛКА: „Це складна тема. Люди виснажуються фізично, морально і їм треба відпочивати. Бо навіть у цивільних є 24 дні відпустки, і це законно і нормально. Якщо кажемо про військових, які по 9 місяців перебувають у гарячих точках і мають наднавантажен- ня, то ставлення до них з боку держави негуманне, на жаль”.
Ведуча: „Роль жінки в армії. Моє запитання: чи має бути призов жінок і наскільки він потрібен?”
ГІЛКА: „Війна не закінчиться найближчим часом і, хочемо ми того чи ні, всі візьмуть у ній участь. Так чи інакше. Тому наста- не момент, коли і жінок будуть мобілізувати. На мою думку, це просто питання часу. Люди, які 9 міс. воюють, які прийшли 24 лютого, після того – вони не безсмертні, на жаль, вони закінчу- ються. Це війна. Їх, нас треба буде заміняти кимось. Ким – це відкрите питання. Коли 24 лютого я прийшла в військкомат, там було не пробитись. Зараз там порожньо, такого ажіотажу немає. Чи буде загальна мобілізація? Мені здається, прийде час і буде. Тому що Росія не збирається відступати, там загальна мобілізація є. Їх набагато більше, ніж нас, і вони заряджені вби- вати нас як ворога. В них дуже гарно працює пропаганда, і люди дійсно вірять, що ми – зло планети. Щодо того чи потрібно під- водити жінок до всього цього, я вважаю, що так, треба”.
Ведуча: „Приведу за приклад Ізраїль, там мобілізація жінок як норма. Чи гадаєш ти, що така ж модель необхідна та придатна для нашої країни?”
ГІЛКА: „Так, я вважаю, що необхідна, оскільки навіть після на- шої перемоги питання не буде закрито. Ми 300 років воюємо і зараз, із перемогою, воно просто відтермінується в часі. Нам постійно треба бути в тонусі, нам треба постійно готуватися. Зараз мають навчати у школах. Ти маєш знати, як надати першу домедичну допомогу; знати, що таке турнікет і як ним користу- ватися. Це та ж тактична медицина, маєш вміти тримати зброю, рити окопи. Можливо, це дивно звучить, але це те, що потрібно насамперед. Маєш знати, як одягнути броню, як одягнути про-
1920
тигаз – це те, що зараз збереже життя. І навіть після перемоги ніхто нам не дасть гарантій, що це все не повториться!”
Ведуча: „Наша армія стає сильнішою завдяки силі духу, волі та не знаю, яких сил. Ми отримуємо допомогу в навчанні за кордо- ном, ми маємо бойовий досвід, який не мають країни НАТО. Ми будуємо найкращу армію світу, вона є щитом Європи. Що потрібно для того, що б Росія ніколи більше не думала, що може знов зайти в Україну, щось приєднати, відкусити?”
ГІЛКА: „Росія завжди заспокоювалась після того, як отримувала по зубах. І я постійно задаюсь питанням, що буде після того, як ми дійдемо до наших кордонів на 1991 рік. І я не знаходжу відповіді. На мою думку, Росія має відчути те, що відчуваємо ми зараз. Вона має навчитись боятись.”
Ведуча: „Удари по території РФ необхідні? І для чого?”
ГІЛКА: „Так, необхідні. Для того, щоб до них прийшло розуміння, що вони теж не безсмертні, щоб зрозуміли, що війна – це не тільки патріотизм, ура, помахали прапорами, це не спец. опера- ція. Для того, щоб вони зрозуміли, що таке втрати. Ця промив- ка мізків, що триває в них десятиліттями, їх готували до війни, розказували про хохлів через фільми, серіали. Так швидко воно з мізків не стирається. Треба, щоб вони боялися”.
Надеюсь, каждый кто прочитает, поймет, почему мне так жалко тебя, Мишка, почему так больно, почему говорю, что ты был таким особенным; почему говорю, что так сожалею, что тебе пришлось через столько пройти и пережить; почему говорю, что в тебе был мой мир. Почему так безумно любила тебя, почему так дорожила тобой и так боялась потерять. Почему так сложно теперь.