ГЛАВА 2. ПЕСНЬ ЛУНЫ.

2 января 1839 года.

“Зачем же я немногим ранее не уехал из этого проклятого дома? – мысленно подумал я про себя – Эльвира, чудесная Эльвира! Сегодня мне не удастся тебя повидать, как и не удастся мне сегодня уснуть. И что же, что же тому виной? Эта жёлтая, словно медоносные соты, луна! Этот желтоокий спутник голубоглазой Земли! Это бездыханное и лабильное существо, которое отчего-то с неописуемой безумностью привлекает к себе всяческие, любопытные, а потому и подлинно человеческие, взоры! Луна! Проклятая Луна! Именно ты явилась причиной того, что в настоящий час мое существо вынуждено, следует признать, что столь нежеланно, покинуть пределы оной, необыкновенно самобытной, обители науки! Безумный господин Даггер! Он сегодня вновь, в очередной раз, не освободил мое существо от исполнения предписанных ему обязанностей в условленное время! Наука! Он утверждает, что поступает таким образом только лишь во имя науки! Но что мне его наука, когда в нынешние мгновения меня ожидает Эльвира? Эльвира! Что мне его обретения? Что мне его Луна? Что мне его господин Исидор Ниепс или же его господин Араго? Не более и не менее, чем своенравные безумцы, мысли которых… нет, не о науке!.. а только лишь, только лишь о вине! Ars longa, vita brevis ! Ежедневно произнося оные слова Гиппократа и непременно примеряя по отношению к своему существу одну из конструкций оного предложения, они и не предполагают о том, что на безусловной ступени своего сознания вышеупомянутые деятели науки непрерывно руководствуются во всех своих действиях конструкцией второй – жизнь коротка! Жизнь! Их жизнь коротка, а я в очередной раз вынужден, под предлогом уведомления о величайших открытиях нашего времени, стыдливо испрашивать несколько бутылок вина для своего исключительно опьяненного… в этот раз по причине совершённого им нынче открытия!.. господина! Несколько бутылок вина! Но действительно ли они являются подлинной причиной моего настоящего путешествия в Шалон-на-Соне? Но действительно ли они являются подлинной причиной моего стремительного отправления из Парижа? Из Парижа – города, который сотворен для любви и во имя любви! Эльвира! Ах! Действительно! Но что же, что же движет нынче человечеством? Безумство ли чувства либо же безумство мысли? Жажда ли неописуемого наслаждения либо же стремление всеобъемлющего познания? Мне это было неизвестно – я мог только лишь предполагать. Однако же нынче мне прекрасно известно то, что движет нынче мною! Мною движет любовь! Да, именно любовь! Но, казалось, возможно ли это? Ведь в настоящий час, я, стремительно мчась на своем караковом жеребце Гиперионе, все более и более отдаляюсь от своей возлюбленной, от Эльвиры! Нет! Стремительно отдаляясь нынче от нее, я с не меньшей же стремительностью приближаюсь к ней, ибо… ибо за совершение оного путешествия мистер Исидор меня превосходно отблагодарит! Любовь! Мною движет нынче любовь! Ну же, Гиперион! Не вздыхай так тяжело! Ведь я же, ведь я же не вздыхаю! Таково наше предопределение! Таково уж наше предназначение! Мы с тобой, подобно плугу, вынуждены отчего-то бороздить пространства этого мира… мы ежедневно вынуждены оставлять в оном мире, по чьей-либо воле, следы, которые с молниеносностью капли соскабливают неистовые ветры и не менее своенравные порывы непогоды… в скором времени они зарастают травой и мы, в очередной раз, словно ничего и никогда не сотворяли, принимаемся вновь за оный труд данаид! Гиперион! Мой добрый Гиперион! Казалось бы, что в этом мире нынче существуем только лишь мы с тобой! Единое существо! Единая мысль! Единое сознание! Я отчего-то пребываю нынче в седле, а ты отчего-то меня куда-то устремляешь! Нет! Поистине! Нет! В этом мире ещё существует эта проклятая Луна! Взгляни же, Гиперион, как лукаво она улыбается! Она насмехается надо мной! Она полагает, будто господствует нынче надо мной! Проклятая Луна – именно по причине ее формального определения, которое состоялось немногим ранее, мы с тобой нынче устремляемся к мистеру Исидору Ниепсу! Ну что же, ты довольна, желтоокая кудесница? Неужто ты не достигла своей цели? Нынче я далеко от своей возлюбленной, однако же в твоей компании! Так поведай же мне, чего же тебе надобно от меня? Неужто то же, что и ото всех, пребывающих нынче среди пределов подлунному мира, людей? Неужто покорности? Нет! Я человек! Я олицетворение слова непокорность, пусть нынче я и покорен своему господину! Я человек! Человек своего века! Ну же, не сопи, Гиперион! Ты тоже дитя нашего века! Нашего века! Дитя XIX века! Того самого века, которому предшествовал век иной – век, который с неописуемой печалью принял весьма своеобразное решение судьбины, который с неописуемым неистовством смирился со своей участью: столетний старик, тяжело склонив голову, непрерывно всхлипывая на смертном одре, весьма предвидено передал эстафету веку иному, веку XIX! Ах, несчастный, безумный старик – XVIII век! Бравурно отжив пёструю жизнь, он с подобной же бравурностью и погиб – всходя на свое смертное одро он оставил, поистине, бесчисленное количество тайн и не меньшее же количество загадок! Придворные балы, банкеты, войны, революции – все это, среброликим пламенем, невольно отображалось в его волосах! Однако же, согласно законам нашего мироздания, отца самым стремительным образом сменил сын – новорождённый XIX век, на плечи которого было возложено неисчислимое множество надежд и чаяний… в том числе и отцом господина Исидора Ниепса! Оному веку предстоял тяжёлый путь – не менее же тяжёлый путь ему ещё предстоит! Ещё до рождения XIX сына нашей эры, многие намеревались как бы то ни было окрестить его, даровать ему определенное имя, а соответственно и ограничить: кто-то именовал оный век “временем великих потрясений и величайших испытаний”, кто-то же – “временем расцвета тройственности человеческих сил… бетона, железа и пара!”, тем самым осознанно осудив на поражение тройственность сил природных… землю, воду и воздух! Стальная сеть, предположительно, должна была нанести сокрушительное поражение той самой лёгкой сети, которая была сплетена чрезвычайно трудолюбивыми движениями маленького паука! Опыт человечества стал расти в геометрической прогрессии, сменив прогрессию арифметическую! Одна формация все быстрее сменяла формацию иную! Одни труды все быстрее заменяли труды иные! Отныне “Наука логики” Гегеля соделалась новым заветом для человечества! Cedant arma togae ! Отныне религии более не развязывали войны, но производились оные войны при воспомоществовании науки! Мир изменился! Декларация прав человека и гражданина, словно безумный, словно безумный и неутомимый вихрь стремительно разрушала монархическую Европу, а также, что немаловажно, и монархические устои – дворянство и духовенство вздрогнуло! Вздрогнуло не так, как вздрагиваешь нынче ты, мой добрый Гиперион! Нет! Шпоры народного восстания вошли чрезвычайно глубоко в тело оных! Народы перестали определять государства, как нечто, что ниспослано свыше! Эпоха Просвещения попыталась возвратить то, что было утрачено прежде! Человек снова приблизился к тому, чтобы возвратиться в свое прежнее, первозданное, состояние. Но так ли оное было действительно? Сила права сотворила новый виток в войне с правом силы! Мир претерпевал существенные метаморфозы. Паровой двигатель даровал человеку силу, печи Уилкинсона даровали человеку устойчивость, телеграф даровал человеку всемогущество! Даровал! Но так ли это? Только лишь взглянув в неприметные места, в тень маскарада, можно осознать подлинную причину, подлинный мотив организации оного! Человек! Его сила заключена в слабости иного человека – в слабости не только лишь физической, но и что наиболее важно… в слабости мыслительной! Тпру! Ослабь хватку мой друг! Мы приближаемся к лесу. Неужто ты хочешь, чтобы мы погибли и господин Даггер остался без вина, а мир – без уведомления мистера Исидора Ниепса о, быть может, самом величайшем открытии, из всех прежде обретенных человечеством? Ах! Но что же это? Взгляни! На небе появляются тучи! Подобные же тучи и подобная же луна были и тогда, когда художник Марин ле Буржуа сотворил ударно-кремниевый замок! Он сотворил оный во имя блага, но отчего-то его в настоящий час уже многие презирают! Быть может, подобная же участь и ожидает господина Даггера? Но разве, разве причина всех человеческих несчастий, которые самым непосредственным образом сопряжены с научными открытиями, содержится в разуме создателей, в разуме творцов, в разуме гениев? Ах! Взгляни же, Гиперион! Мы только что промчались подле древнего дуба! Разве видел ли ты на нем гнездо hirondelle ? Нет! Я тоже его не видел! Но как только я взглянул назад, как только я обернулся, мой взгляд его самым молниеносным образом различило! Оно было сокрыто для нашего взора, но разве оттого оно не существовало? Но разве оттого оно не существует? Но разве оттого оно не будет существовать? Взглянув на оное древнее дерево под иным углом, мы различили на нем то, чего и не предполагали лицезреть! Вот так же происходит и с открытиями, мой добрый Гиперион – людям подвластно лицезреть только лишь одну, определенную, их сторону… Взгляни же, Гиперион, лунный свет умолкает! Тучи все более и более заволакивают небо! Я не вижу более звёзд! Нам нужно поспешить, иначе нам не выбраться из оного леса в непроглядной тьме! Ну же, быстрее! Porro! Prorsum! Prorsus! Тпру! Ну куда же ты мчишь?! Гиперион! Дьявол! Эти темноликие тучи всецело закрыли жёлтый лик оной Луны! Гиперион! Тпру! Тише! Куда же ты летишь? Остановись же! Я ничего, поистине, ничего не вижу в этой непроглядной тьме! Аргх! Ааа.. Дьявольская лошадь! Ну что же? Ты добилась своего? Теперь я пребываю под тобой, проклятый Гиперион! Вставай же, вставай же, безумное животное! Аргх! Дьявол! Твои ноги сломаны! Как сломаны скорее всего и ноги мои, которые нынче пребывают под твоим увесистым крупом! Куда же ты мчал, глупец? Безрассудное, неистовое… непослушное животное! Своим непослушанием ты обрёк себя на гибель… и, безусловно, на подобный же итог и меня! Ах! Только бы выбраться из-под тебя! Но, черт! Ничего не видно! Где же ты, проклятая Луна, когда ты так нужна? Аргх! Луна! Лукавая Луна! Ты нарочно, намеренно скрылась… ты осознанно облачилась в оные свинцовые одеяния… нарочно, чтобы погубить меня… меня и Гипериона! Но… безрассудная! Неужто, неужто ты не ведаешь того, какие именно сведения я нынче должен доставить в дом господина Ниепса? Нет! Безусловно, ты поступила подобным образом нарочно! Эльвира! Чудесная Эльвира! Почему же я не покинул этот проклятый дом немногим ранее? Ах! Это сущее безумие! Ну же, поднимайся Гиперион! Глупое животное! Но… Ах! Что же, что же я слышу? Неужто, неужто вой волков? Поднимайся, прошу тебя, поднимайся, Гиперион! Добрый, милый жеребец! Позволь же, позволь же мне выбраться из-под твоего пегого существа!.. Безжалостные волки! Они учуяли добычу! Их голоса различаются все яснее и яснее! Эльвира! Милая Эльвира! Будучи связан с тобою узами Амура, я так желал, я так жаждал связать свою жизнь с жизнью твоею узами Гименея! Но, увы… сегодня мне предопределённо погибнуть… во имя Луны либо же для Луны – той самой лукавой женщины, которая сегодня отчего-то и отобрала мое существо у существа твоего… отобрала навеки! Ну, чего же вы медлите, проклятые хищники! Скорее же, лишите же скорее мо плоть жизни! Воткните же скорее свои необыкновенно острые клыки в мою все ещё теплую плоть! Вы медлите! Вы отчего-то медлите… Ах! Коварная Луна! Ты вновь, вновь взошла! Но не нарочно ли? Теперь твой взгляд самым естественным образом освещает облик моих будущих убийц! Вот они, подобно тебе, лукаво улыбаются! Вой! Они снова воздают тебе дань песней – и оная дань именуется песней Луны! Они приближаются! Ты намеренно позволяешь мне их лицезреть! Ну же, Гиперион! Вставай! Поднимайся! Они все ближе и ближе! Кажется, я уже слышу их дыхание! Снова вой! Довольно воскуривать фимиам своей госпоже, проклятые хищники! Ах! Один из них стремительно приближается ко мне! Вот,он уже рядом – нас разделяет не более и не менее, чем несколько сантиметров… Ну же, центурион… отправь же меня к своим праотцам как можно скорее… Аргх! Кровь стремительно спускается по моей шее… дышать становится все тяжелее и тяжелее… моим рассудком молниеносно овладевает белесый туман… однако же… однако же до моего слуха доносится… мой слух нынче все ещё внемлет… песни… словам той самой песни… которая именуется… песней Луны!.. Вы ухватили ее за руку… господин Даггер!.. Вы… Вы уличили ее!.. как, несомненно, сможете впоследствии уличить и всех ее сообщников!..”