ВОЛЯ СУДЬБЫ

Молодую красивую цыганку лет девятнадцати, в белом свадебном платье, привезли около семи часов вечера в старый приемный покой, который располагался в пятиэтажном здании Днепропетровской больницы скорой медицинской помощи. Девушка была заторможена и пыталась отвечать лишь на вопросы, заданные громким голосом. Ее изначально смуглая кожа бледнела на глазах, а длинные черные волосы были разбросаны на белой фате и создавали контрастные волнистые полосы, опускающиеся на плечи. Это было следствием автодорожной травмы. Свадебный кортеж двигался по старому мосту на правую сторону Днепра, когда навстречу первой машине выехал грузовик. В тот вечер я дежурил по приемному покою и мог наблюдать всё как бы со стороны. Состояние больной не вызывало сомнений в необходимости проведения срочной операции, и ее еще до приезда родственников и друзей подали в операционную. Хирургическая бригада была в полном составе. Моментально появился ответственный дежурный хирург Илья Исаевич Кейтельгиссер. Он был достаточно опытным специалистом и мог управиться с любой ситуацией в ургентной хирургии. И я некоторое время был спокоен. Через несколько минут приемно-диагностическое отделение заполнили цыгане разного пола и возраста. Их было бесчисленное множество. У некоторых из них на лицах и руках имели место кровоподтеки и раны с признаками остановившегося кровотечения. Глаза мужчин были суровыми, как бы налитыми кровью. Лица женщин отражали страх, тревогу и смятение. В тот вечер в бригаде дежурных врачей был заместитель главного врача по медицинской части Александр Яковлевич Гавура. Его присутствие придавало мне еще больше уверенности в положительном исходе происшествия. Мы старались успокоить цыган. Объясняли, что уже началась операция и опытные хирурги управятся с любой ситуацией. Некоторое время эмоции присутствующих подчинялись нашим уговорам. Периодически я забегал в операционную. Там ситуация была крайне напряженной. Многие органы брюшной полости и забрюшинного пространства у пациентки были повреждены. Обильное продолжающееся кровотечение остановить не удавалось. Пострадавшей переливали большие дозы консервированной эритроцитарной массы, плазмы, однако ее состояние ухудшалось. Усилия бригады хирургов и анестезиологов продолжались часа полтора. После этого — остановка сердечной деятельности, безуспешная реанимация и констатация смерти. Казалось, мир замер. Никто из нас не знал, что делать дальше. Как сообщить родственникам и друзьям девушки о результате травмы? Хирурги не выходили из операционной. Мы создавали видимость благополучия. Трудно было представить реакцию цыган на случившееся. Охрана в больнице отсутствовала. Вызывать милицию у нас не было оснований. Поэтому, в случае обострения ситуации, нам приходилось рассчитывать только на себя. Дальнейшее развитие событий не заставило себя долго ждать. Каким-то внутренним чутьем женская часть цыган ощутила исход. Легкое всхлипывание перешло в гнетущий громкий плач и крики. Объяснять что-либо или врать было уже невозможно. Да, собственно, нас уже никто и не слушал. Мы перестали для этих людей существовать. Они нас просто не замечали. Мужчины стали ломать мебель, бить стекла в окнах, крушить вообще всё, что им попадалось на глаза. Благо враждебных действий по отношению к нам они не проявляли. Это длилось недолго. По чьему-то призыву все цыгане замолчали, и стали медленно выходить на улицу. Вскоре в помещении остались части разбитой мебели, мы, хирурги, и кто-то из анестезиологов — с тяжелым осадком в душах.